Ремонт невозможно закончить — его можно только прекратить.
Муж может починить что угодно, но мастер делает это немедленно.
Потратив на ремонт три четверти часа, ты найдешь способ сделать это за пять минут.
Скрытые дефекты всплывают, когда нет ни денег, ни времени, чтобы их устранить.
А еще говорят, что ремонт равносилен двум наводнениям.
Кстати в Европе евроремонт считается обычным.
При любом квартирном ремонте в наших условиях самым дорогим расходным материалом являются нервные клетки.
Ремонт — это стихийное бедствие, совершенное группой лиц по предварительному сговору.
Ремонт творит чудеса, если подойти к нему творчески.
Строить дом – не строить дам.
Те детали, которые легко ломаются, труднее всего достать.
Инструкция — это бумага, которую обычно читают в двух случаях: 1. Когда нечего читать. 2. Когда уже все сломано.
Ремонт нужно делать, чтобы жить, а не жить, чтобы делать ремонт.
Ремонт нельзя закончить, его можно приостановить за отсутствием финансирования.
Евроремонт хуже пожара, если он у соседа.
Сперва человек красит место, потом уж оно — других.
Не сказать что починили, но и не доломали окончательно.
У ремонта есть начало,а конца не видать!
Начинать чинить надо, пока не сломалось — сломанное поддаётся ремонту гораздо неохотней
Движение — это жизнь. Передвижение мебели — это предвестник ремонта.
Ремонту нет конца – если его затеяла жена.
Люди, помните — ни один ремонт не продлевает срок пользования жилищем, потому как сокращает вашу жизнь!
Иван Петрович Кордыбайло так и не попал в книгу рекордов Гиннеса за самый долгий ремонт квартиры, на 12 году его убило соседями.
Начинали ремонт в стиле «хай-тек». Закончили в стиле «хай так».
Вчера весь день пришлось работать над собой — белил потолок.
Источник
Один ремонт равен двум пожарам
«Делай ремонт летом, а жалей об этом – зимой. » Очень народная мудрость.
Наши советы – знающим, что такое ремонт. Наши советы – догадывающимся и подозревающим. И, конечно, наши советы – совершенно целомудренным, наивным и восторженным, чья святая простота – хуже воровства. Прозрение и мудрость обычно приходят после ремонта, но мы лично знаем нескольких, делающих ремонт ежегодно. Это паталогия. И – не лечится.
Ремонт надлежит делать только тогда, когда его уже нельзя избежать. Но и в этом случае дайте себе недельку на размышление, если есть, чем. Во-первых, вдруг ремонт можно отложить еще на год. Во-вторых, неделя на разработку стратегии ремонта и заготовку материалов – срок вполне.
Делаем только то, что необходимо, зато делаем очень качественно.Начинаем ремонт с дальних закоулков квартиры, двигаясь к выходу из нее. Это по горизонтали. Кстати, если дойдя до выхода, выйти, запереть и много лет не возвращаться, квартира будет как новенькая, — как раз столько лет.
По вертикали: сначала потолок, потом окна, двери, стены. Полом – заканчиваем. Разумеется, речь идет о косметическом, а не о капитальном ремонте. Всякие там евро-афро-японо-ремонты могут воплощаться по другим схемам – а хоть и по диагонали. Прежде всего – долой мебель из ремонтируемой комнаты! За неимением «долой» набиваем меблю мелким скарбом, кучкуем посередине комнаты и кучку эту укрываем пылевлагонепроницаемой пленкой. Потолок следует очистить от вековых отложений, но памятуя о гравитации, давайте прикроем пол газетами (О-газета! Ах – газета!). Крытый водоэмульсионкой потолок хорошо промываем мыльной водой с помощью швабры или тряпки. Придется промокнуть – не без этого. Просохший потолок, где надо, шпатлюем. Тонкие трещины шпатлюем без затей. Глубокие и обширные – разделываем, то есть, углубляем и расширяем, убирая все, что плохо держится. Затем – шпатлюем ( возможно – штукатурим), оклеиваем марлей на ПВА, снова шпатлюем, ошкуриваем.После всего – красим. Водоэмульсионкой же. Сначала кистью – углы, бывшие крупные трещины, затем — валиком — всю поверхность. Сушим. И красим еще раз! Беленый мелом потолок тоже размываем. Но это «такой невыносимый грязь, папаша!» Попробуем снять мел всухую. В металлической щетке для снятия краски просверливаем дыру, вставляем туда патрубок пылесоса – и полный вперед! Большая часть пыли и мела попадет в пылесос. Можно намазать потолок да и стены клейстером, а когда он просохнет, снять мел скребком, шпателем, циклей – без пыли. Кстати, водоэмульсионную краску тоже можно снять, оклеив потолок или стены газетами. Клей просохнет, снимаем газеты вместе с краской. Вместе и выбрасываем. Если у Вас обои, не спешите их отдирать. Грязь и краску от свежепокрашенного потолка, неизбежно попавшие на старые обои, вместе с ними резонно и удаляем. Не стремитесь отодрать старые обои непременно до кирпича или панели. Коли так упорно держатся – пусть остаются. Правда, древние, темного колера обои (а Вы клеите светлые!) с ядовитой, сквозь всё проступающей краской, придется отодрать полностью. Смачиваем места, где оне особо прочно сидят, водой – помогает. Сняв обои, обрабатываем трещины по вышеупомянутой схеме, шкурим, грунтуем, красим водоэмульсионкой.На этом можно остановиться, если не клеить обои. Но если — да, все-равно красим водоэмульсионкой, хуже не будет. Обои клеим по краске – будет лучше. А то еще есть обои под краску. Значит, поклеили — покрасили. Обои внахлест клеим от окна влево и от окна – вправо, пока где-то посередине противоположной окну стены они не встретятся. Современные, толстые, моющиеся обои клеим «встык» – и тогда неважно, откуда начинать. О том, как надлежит клеить обои, надо петь отдельную горловую песню на гортанном языке, а не скороговорить в рамках общеремонтной стртегии. А пока напомним,что вначале красим окна-двери, а затем клеим обои. Мы же не хотим, чтобы грязь с ремонтируемых окон осаждалась на свежие обои? Вы спросите: «А как же – потолок?» И будете правы! Однако процесс ремонта по вертикали неукоснителен только на чистовой стадии. Грязные работы можно выполнять одновременно, вперемежку. Но лучше – тоже от потолка до полу. Все зависит от того, насколько серьезно Вы ремонтируетесь. Скажем, если Вы собираетесь циклевать и шкурить пол, то делаете это ДО оклейки обоев, но ПОСЛЕ подготовки стен для оклеивания. Смахнули со стен и потолка древесную пыль – оклеили. Оклеили стены – лакируйте пол. В любом варианте чистовая половая процедура должна быть последней. Для совсем тупых – красим пол по направлению к двери, чтобы не сидеть три дня без хлеба на подоконнике, куда Вы себя обязательно загоните, если начнете лакировать от дверей. Обратите свое маленькое внимание: мебельную кучу из центра комнаты всё-равно придется удалять при работе с полом. Но если некуда? Значит так: потолок, окна, двери, обои. Затем — пол, в местах, где будет стоять мебель. По просыханию – раставляем мебель. И уже на десерт ублажаем освободившийся в центре участок пола.
В Шымкенте ремонт школ становится настоящим бедствием!Учебный год уже начался, а строители в пожарном порядке завершают капитальный ремонт либо стремятся хоть как-то сгладить его последствия.В шымкентской школе № 52 к 1 сентября готовили не праздничную линейку, а… автобусы для перевозки детей в школы по соседству.Причина “эвакуации” проста – в школе вовсю идет капитальный ремонт, который продлится, возможно,
– Планировался обычный текущий ремонт, на него и проводился тендер, – объясняют представители компании, получившей госзаказ на ремонт школы. – Однако уже после того, как приступили к работе, оказалось, что нужен капитальный.
Работы развернулись нешуточные – в школе, где учатся почти 2,5 тысячи учеников, требуется провести новое отопление, заменить полы, кровлю и многое другое. Ну а пока учеников будут возить на занятия в соседние школы, которые и без того переполнены.
Когда теория не встречается с практикой
Проблема запаздывания финансирования по бюджетным программам уже набила оскомину. Типичная ситуация – бюджет распределяется-утверждается в декабре – январе. Потом его пересматривают, дополняют, уточняют. Пока еще поступят средства на счета, пока администраторы программ проведут все необходимые процедуры, в том числе тендеры на госзаказ, проходит еще три-четыре месяца.
Вот и в Шымкенте тендеры на ремонт школ в этом году проводили в мае – июне.
Как утверждают финансисты, при условии “позитивного проведения тендера” даже в этом случае достаточно времени, чтобы сделать к сентябрю ремонт – хоть текущий косметический, хоть капитальную реконструкцию.
Но эти теоретические выкладки, к сожалению, часто оказываются совершенно далеки от реальности – как, например, в случае с той же школой № 52.
Тем более что и тендеры по ремонту школ, проводимые в Шымкенте, к сожалению, редко можно признать “позитивными”.
Строители на тендер не идут?
По официальным данным, представленным на сайте городского акимата Шымкента http://www.shymkent.gov.kz/goszakup, в этом году городским отделом образования проводилось 10 тендеров на определение подрядчиков для ремонта 20 шымкентских школ.
Удивительно, но, как явствует из информации на том же сайте, ни один из тендеров не был признан состоявшимся. Как правило, причина была в тех или иных ошибках, допущенных претендентами.
В результате организатор тендера, городское управление “отдел образования”, всегда принимало решение об осуществлении государственных закупок из одного источника.
Поясним: под одним источником подразумевается лицо (юридическое), которое ранее уже выполняло аналогичные работы у данного заказчика. И это вполне по закону. Но нельзя не отметить, что по странному стечению обстоятельств реализация “школьных” тендеров в Шымкенте проводится с систематическим использованием закупок из одного источника. Неужели в Шымкенте вообще не осталось строительных фирм, которые могут правильно оформить свое участие в госзаказе? И почему же этот “один источник” сам никогда не участвует в тендерах?
Между тем на строительство и реконструкцию объектов образования Южно-Казахстанская область получает свыше 2 миллиардов тенге.
И приходится констатировать: часть этих денег будет осваиваться буквально авральными методами, что пользы явно не принесет.
Так кому же нужно из года в год создавать такую ситуацию, что школьный ремонт ведется в пожарном порядке?
Источник
Антишарлатанский сайт
Московские больницы: один ремонт — хуже двух пожаров
Отремонтированную недвижимость попытались признать негодной и часть обновленных зданий отправить под снос
Три московские больницы — ГКБ №№ 59, 63 и № 11 сначала ремонтировали, затем модернизировали и объединили с более крупными московскими больницами, дабы закрыть «по нерентабельности». Планировались ли ремонты для облегчения оптимизации или как повод для освоения бюджета?
Первый корпус ГКБ № 11 готовят к сносу?
В районе Савёловского вокзала новые офисы растут, как грибы. По этой причине оттуда выживают все заведения социальной сферы. Не повезло и городской клинической больнице № 11 (улица Двинцев дом 6, район Марьиной рощи), расположенной — в 10 минутах ходьбы ль Савеловского вокзала. Никого не волновало, что там функционировал уникальный центр для больных с рассеянным склерозом и отделение паллиативной медицины для онкологических пациентов.
Сценарий для утилизации больницы был все тот же- ремонт, модернизация оборудования, затем присоединение к 24-й городской больнице, и перспектива полной и безвозвратной оптимизации по нерентабельности.
После планового ремонта в больницу перестали доставлять пациентов по скорой. А после слияния с «рентабельной» ГКБ № 24 зарплата врачей бывшей ГКБ № 11 рухнула в 3 раза, и в среднем составляла 20 тысяч рублей — без возможности совместительства. Вскоре они получили уведомления об увольнении.
Надо отдать должное коллективу больницы. Врачи не смирились с увольнением, а пациенты — с потерей центра рассеянного склероза, где им оказывали реальную и при этом бесплатную помощь. Начались массовые протесты и демонстрации медиков и пациентов. Провести оптимизацию тихо не удалось.
На днях в «непокорной» больнице торжественно открыли долгожданный центр паллиативной медицины с университетской клиникой. Но и там отремонтированное здание первого корпуса явно готовят под снос. По крайней мере, его плачевное состояние я видела своими глазами.
Здание обложено осыпающейся снизу плиткой, сквозь нее видны старые кирпичи и не очень свежие швы между ними. То ли это — долгострой, то ли недострой, но на возрожденное строение после капремонта оно никак не тянет. А потому хотелось бы «препарировать» проблему предоптимизацинных» ремонтов именно на этом объекте.
Сначала косметический ремонт сделали в терапевтическом корпусе, затем — капитальный в старом первом корпусе больницы — с выселением сотрудников и пациентов.
Начали его еще в 2012 году, а осенью 2014, когда 11-ю ГКБ объединили с ГКБ № 24,всякие работы по капремонту прекратили, а с корпуса сняли охрану.
С тех пор новая плитка, которой корпус отделывали, сыпется и разворовывается, стекла бьются, а в пустом проеме одной из входных дверей виднеется свалка строительного мусора. (см. фото).
Между тем, на сайте мэрии в конце 2013 года появился отчет главы управы района «Марьина роща» Светланы Юрьевны Гордиковой о результатах деятельности за 2013 год, где было отмечено: « Проведена реконструкция здания ГКБ № 11, ул. Двинцев, д. 6, выполнен капитальный ремонт двух корпусов с поставкой нового медицинского оборудования на общую сумму 308 млн. 450 тыс. руб. » (около 10 млн. долларов по курсу 2013 года — Прим. Авт.)
Запись об успешном капремонте «очень некстати» попалась на глаза одному из самых стойких защитников больницы — врачу-неврологу бывшей ГКБ№ 11, ставшей филиалом ГКБ24, а ныне — НПЦ паллиативной медицины Семену Гальперину. Разумеется, он решил выяснить, что же случилось с ремонтом?
Возможно, главу района ввели в заблуждение, или она просто поспешила отрапортовать об успехах? По крайней мере, в отчетах за 2014 год о ремонтах не говорилось ни слова. Предположим, ремонт не закончен, но почему тогда несчастный первый корпус брошен на произвол судьбы — без отопления и охраны?
Великий китайский скачок модернизации столичного здравоохранения
— В отчете главы управы указано, что ремонт закончен полтора года назад. Значит, здание должны вернуть больнице? Но нам никогда не объявляли, что он закончен, — пояснил ИА REGNUM Семен Гальперин. — Поэтому, когда я прочел, что туда, было закуплено новое оборудование, в том числе, операционное, очень удивился. Конечно, если бы все шло по плану, и больница исчезла бы, или если бы ее тогда снесли или заново отремонтировали, следов никто бы не нашел. А сейчас не знают, что с этим делать… В отчете к тому же было указано, что в здание закуплено новое оборудование, в том числе, заказан магнитно-резонансный томограф.
— Томограф — тот аппарат, на котором еще недавно делались состояния?
— Что стало с этим томографом, я не знаю. Под него готовилось помещение во время ремонта в первом корпусе. Кто-то даже видел коробки, которые сюда привозили, но имели они к нему отношение, я не знаю. Какое оборудование пришло сюда, сказать трудно. Меня смутила очень большая сумма, потраченная на ремонт. За эти деньги можно все снести и построить заново! Ведь в здании первого корпуса даже нет капитального фундамента. Там надо было менять все коммуникации, сантехнику, трубы. Но, вероятно, у города тогда уже были на будущее этого здания и больницы другие планы и восстановление больничного корпуса туда не входило.
Итак, ремонт больницы № 11 был начатв 2012 году с терапевтического корпуса, делали его поэтажно и добросовестно, даже поменяли трубы. После этого здание прошло аттестацию.
Затем в терапевтический корпус по программе модернизации Москвы «Здоровый город» закупили новое и очень качественное оборудование: ультразвуковые аппараты, нейрофизиологическая аппаратура функциональной диагностики. В больницу поступили очень серьезные функциональные кровати с автоматическим управлением для тяжелых больных. Их было около 80, и каждая стоила по 500 тысяч рублей. И даже дорогой аппарат для гастроскопии, одни расходники для которого стоят больше, чем все последующее лечение пациента по ОМС, как заметил доктор Гальперин.
— Когда шла модернизация больницы, мы уже понимали, что что-то идет не так, как объявлено, — отмечает доктор Гальперин. — Система тендеров по закупке оборудования, призванная бороться с коррупцией, привела к тому, что порой закупается не самое нужное, а самое дешевое. Так, например, в 24-ю больницу был закуплен компьютерный томограф, мощностью в 0,3 Тесла при современных требованиях в 1,5. Этот процесс очень сильно напоминал великий китайский скачок, когда они объявили, что обгонят весь мир по выплавке стали и чугуна. В каждом дворе ставили домны и плавили железо, а потом за него отчитывались, что мы — впереди планеты всей. Наверняка, это железо до сих пор ржавеет во дворах.
Следующим этапом стал капремонт самого старого — трехэтажного корпуса, начавшийся 25 июля 2013 года. Это здание, площадью 5230 кв.м., было построено по индивидуальному проекту в 1934 году. До официального открытия больницы в 1937 годуоно числилось стационаром при поликлинике № 59 Дзержинского района. Вот тут и развернулось первое действие «марлезонского балета» в трех частях: капремонт, модернизация, оптимизация.
Сначала расположенные в корпусе университетские кафедры — терапии и семейной медицины Третьего московского медунивеситета, занимавшуюся вопросами кардиологии, а также специализирующуюся на паллиативной помощи кафедру онкологии и радиотерапии Первого меда, выселили в соседний терапевтический корпус. В первом корпусе должны были делать капитальный ремонт.
Из распоряжения больницы первый корпус вывели и отдали во временное управление ГКУ Здравоохранения Москвы «Производственно-техническое объединение капитального ремонта и строительства департамента здравоохранения г. Москвы». Оборудование оттуда вывезли в терапевтический корпус.
— На это здание у сотрудников больницы были большие планы. Сначала в первом корпусехотели сделать отделение интервенционной кардиологии, — рассказывает Семен Гальперин. — Затем — отделение реабилитации. Мы распланировали все — от расположения кабинетов и оборудования до розеток. Конечно, в Москве есть хорошие платные реабилитационные центры, например, клиника «Три сестры», но попасть туда могут единицы, ведь цены там — немыслимые! А мы собирались закупить вертикализаторы и другое оборудование и работать с обычными пациентами. (Вертикализатор — устройство для придания человеку вертикального положения позволяющее людям с ограниченными возможностями и пациентам в период реабилитации после травмы принимать вертикальное положение с целью профилактики негативных последствий долгого лежания или сидения — Прим. Ред.) Почему внутренний ремонт так и не закончили, а вместо этого обложили здание плиткой? — недоумевает Гальперин. — Там постоянно менялись поставщики и исполнители. Думаю, что половины этих фирм уже не существует. Подрядчик судится с ними, туда неоднократно приезжали министерские комиссии. Говорят, там работает ОБЭП… Конечно, если бы первый корпус внезапно затопило, случилось землетрясение, или пожар, говорить уже было бы не о чем. Но ведь зимой пожары там были уже дважды!
Действительно, после такого ремонта, равного двум пожарам, судьбой первого корпуса впору заняться и ОБЭПу, и даже ДЭБу. Сумма в 308,4 млн. рублей вполне тянет на «особо крупный размер».
Здание первого корпуса уже полгода простаивает без охраны, с выбитыми стеклами, зияющими пустотой дверными проемами. Ночами его навещают таинственные любители строительной «халявы», которые прибирают все, что плохо прибито.
А самое важное, что в российском климате — с дождями, холодами и ветрами — ему достаточно простоять так пару лет, чтобы оно разрушилось окончательно, и были все основания к сносу. И кто потом докажет, что полы там были не из черного дерева, а стены не выложены метлахской художественной плиткой?
Свою охрану больница к нему приставить не может, оно находится в ведении другого управления. Следовательно, миллионы рублей просто зарываются в землю. Как это было уже сделано в 59-й и 63-й ГКБ.
История с географией больниц
О закрытии московских больниц путем их слияния и поглощения с более крупными ИА Regnum писал уже неоднократно. Однако то, что процесс оптимизации начинался именно с ремонта их зданий и последующей модернизации оборудования, освещалось мало.
Наиболее известен случай с городской клинической больницей № 63, расположенной на улице Дурова, 36 — в пяти минутах ходьбы от СК «Олимпийский» и главной московской мечети в Мещанском районе столицы.
В 2012 году в больнице был сделан основательный косметический ремонт, после чего она постепенно «снизила» прием пациентов по скорой. Вскоре ГКБ № 63 была присоединена к Первой Градской больнице. Где главным врачом стазу стал бывший главный врач 63 больницы Алексей Свет. Затем, как нерентабельная, передана в концессию ЕМС — европейскому медицинскому центру. Именно им до назначения на должность руководил Леонид Печатников.
Часть отремонтированных корпусов концессионеры собираются снести, дабы выстроить на этом месте суперсовременный медицинский центр. По их словам, здания больницы (включая отремонтированные), пришли в 70% негодность. Удивительно, как быстро они «износились» всего за 3 года с момента ремонта со всем оборудованием и инфраструктурой! ЕМС выплатил в бюджет города 1 млрд. рублей за концессию, и предполагает израсходовать еще 5 млрд.
Несколько лет назад в этой больнице — в отделении кардиологии — лежал мой отец. Ветхости в корпусах заметно не было совершенно, и для городской больницы они бы вполне сгодились. Но концессионеры запланировали реконструкцию больницы под суперсовременный медцентр.
Больница № 59 — многопрофильная, расположена на улице Достоевского, 31 (на границе Марьиной Рощи и Тверского района) — в пяти минутах ходьбы от Театра Советской Армии. Больница известна сильнейшим отделением травматологии, где бесплатно ставили протезы тазобедренных и коленных суставов пожилым людям. Заметим, что иностранный протез стоит примерно 150 тысяч рублей, а это для стариков с пенсией в 8−10 тысяч — очень серьезная сумма.
В 2012—2014 году в больнице был сделан отличный ремонт: новый пищеблок, помещения физиотерапии, поликлиники и дневного стационара, новый холл первого корпуса. Строители привели в порядок часть палат, во всех поставили кондиционеры и новые окна. Затем в больницу поступили новые аппараты КТ и УЗИ. Вскоре после обновления там «иссяк» поток пациентов по скорой. Официально — из-за отсутствия коронарографии, но как это влияло на прием в отделение травматологии?
Ситуация прояснилась, когда больницу № 59 сделали филиалом № 4 Боткинской больницы. Количество коек в ней сокращают, сотрудников увольняют, больница готовится к закрытию.
Известно, что операции по протезированию суставов, аналогичные тем, что делали в ГКБ № 59, проводят и в ЦИТО. Но перенесут ли в ЦИТО квоты на стариков? Сомнительно. Вопрос о том, почему в больнице № 59 (то есть, филиале № 4) сделали качественный ремонт, а теперь закрывают, оставив «в живых»лишь не очень современный филиал № 1 Боткинской больницы, также завис в воздухе.
Полтора пациента на койку
После ремонта бывшей ГКБ № 11 ее сделали филиалом ГКБ № 24 иначался вывоз оборудования и разгон отделений. Руководство ГКБ№ 24 срочно «эвакуировало» ценные аппараты КТ, МРТ и все функциональные кровати, надеясь, что филиал скоро прикроют
— Нас отдали «во временное пользование» другой организации, — комментирует Гальперин. — Оборудование, которое нам поставили по программе модернизации, вывозилось ночами, в выходные. Приезжали грузчики — без всяких документов, от неизвестных фирм, грузили дорогую аппаратуру. Я тогда старался проконтролировать, что именно вывозят и куда. Попросил охрану не пускать к нам людей без документов. На следующий день всю смену, которая не пустила грузчиков, уволили. И хотя мы за них вступились и потребовали вернуть, никто из этих людей на место не вернулся. Что касается тонкой аппаратуры, она не любит переездов, и при первой же перевозке теряет треть стоимости, а после второй ее можно списывать.
После выселения из первого корпуса кафедральных служб и лабораторий — для проведения ремонта, их стали теснить и из второго.
— Представьте себе, когда студентам, аспирантам и ординаторам кафедры терапии третьего медуниверситета посреди учебного года вдруг заявляют «Выметайтесь отсюда быстро!», — рассказывает Гальперин. — Между тем кафедра занималась кардиологией, на ней держалась большая часть научной работы.
— При этом говорят, что врачей не хватает…
— Смотря кому… У нас в больнице был центр органного донорства, его тоже попросили. Конечно, он нашел себе место в тот же день в Боткинской больнице, но мы потеряли то, что строилось много лет и было для нас очень серьезно. Настоящим же ударом было переселение отделения кардиореанимации в ГКБ 24. Кардиологическое отделение не имеет права существовать без системы экстренной помощи, или хотя бы нескольких коек интенсивной терапии! Это — незаконно! Ведь даже плановые пациенты поступают туда, потому, что их состояние ухудшилось. Им в любой момент может потребоваться экстренная помощь. Хорошо, что в кардиологии не случилось смертей, иначе я не знаю, кого бы в результате посадили. По традиции за упущенного больного сажают доктора, а не того, кто забрал кардиореанимациювместе с оборудованием.
Кардиореанимацию, располагавшуюся в отремонтированном косметически втором корпусе, из него выселили директивно, то есть, без объяснения причин, в ГКБ№ 24. От выселения кардиореанимации в головную больницу плохо стало всем. «Обострившимся» пациентам кардиологического отделения бывшей ГКБ№ 11, приходилось вызывать скорую. Недоумевающие, почему их зовут в больницу, фельдшера СМП, везли больных либо в головную клинику № 24, также расположенную в районе Савеловского вокзала, на улице Писцовой, либо — по пробкам на Динамо — в Боткинскую больницу.
В результате кардиореанимация ГКБ24 была также перегружена. По словам доктора Гальперина, там приходилось по 1,5 больных на койку. Понятно, что возник дефицит и с местами в палатах. Но для чиновников от здравоохранения «план по койкам» в ГКБ № 24 перевыполнялся ударными темпами. Между тем, по нормам ВОЗ, койки в больницах должны быть заполнены, максимум, 310 дней в году. В противном случае возникают внутрибольничные инфекции и «массовый исход» пациентов, то есть, увеличение смертности. Об этом не раз говорили ведущие специалисты здравоохранения, в том числе, Председатель Правления Ассоциации медицинских обществ по качеству Гузель Улумбекова.
Стоит ли так перегружать оставшиеся от оптимизации больницы, когда простаивают уже отремонтированные? Или же чиновники планируют новые ремонты?
