Что такое выморозка судна и почему лед растет вглубь?
Уже в который раз мы сталкиваемся с тем, что приходится объяснять нашим читателям, коллегам-журналистам, что такое выморозка, почему можно проделать майну глубиной более трех метров во льду, толщина которого обычно не превышает полутора-двух метров.
Поэтому в ясный морозный январский день мы вместе с нашими коллегами-журналистами из информационной службы ГТРК «Вести-Саха» отправились в Жатайский затон, чтобы снять видеосюжет о работе выморозчиков и познакомить вас с этим трудоёмким трудом.
«Смысл работы заключается в освобождении участка судна ото льда и приготовления к частичному ремонту корпуса и движительно-рулевого комплекса», – объясняет корреспонденту Семену Родионову работник караванного цеха Евгений Шутилов.
Именно в зимнее время года, во время отстоя, можно освободить корпус теплохода ото льда, и после этого на вымороженной насадке или на винтах произвести определенные работы – заварить, срезать, наварить. Выморозка заменяет подъём судна в док или на слип, делает ремонт менее дорогостоящим.
Для таких работ самое лучшее время, когда морозы ниже отметки минус 50 градусов Цельсия. Низкие температуры «держат» толщину льда на реке относительно одинаковой.
Если убрать слой льда, сделать его тоньше, он снова быстро нарастёт. Но нарастает он, понятно, не вверх, а вниз, в воду. И так вот, постепенно, аккуратно снимая слой за слоем в течение месяца-двух, можно выморозить глубокую «яму».
Чтобы грамотно выдолбить майну (так называется углубление во льду), нужно иметь недюжинный опыт, многолетний стаж, знать, сколько намерзает льда в сутки, контролировать глубину льда, уровень воды и другие тонкости, в общем, «чувствовать». Иначе майну затопит, и всю выполненную работу нужно будет начинать с нуля.
За короткий зимний сезон, с ноября по март, один опытный выморозчик может освободить ото льда четыре теплохода, в зависимости от типа судна и объёмов. Работы производятся «вкруговую»: сначала выдалбливается одна майна, пока ведутся работы на других, лёд нарастает (около четырех сантиметров в день), к ним снова можно вернуться и так далее, до желательной глубины.
На сегодняшний день ледокольно-выморозочные работы в Жатайском затоне ведутся по графику, мороз активно помогает речникам в этом деле.
«Из запланированного общего объёма в шесть тысяч кубометров, вместе со сквожением (сквозная майна под днищем судна) и внутренней выморозкой выполнено 50% работ, из 3 100 кубометров по движительно-рулевому комплексу – 65%», – доложил начальник Базы технической эксплуатации флота Александр Нестеров.
Сложная цифровая техника и мороз – конечно, злейшие враги. Во время съемок камеру и микрофон пришлось постоянно отогревать, а порой и вовсе снимать из салона машины. Корреспондент несколько раз обогревался из-за холода, в то время как выморозчикам было даже жарко – ведь они постоянно находятся в движении и мороз им нипочём. Как уже было сказано, ведь он их лучший помощник в работе.
Поделиться в соцсетях
В реке вода замерзает до определённой глубины. Если лёд в яме будет ниже, чем установилась кромка из-за соотношения между морозом воздуха и теплом воды, то его должна вода размыть.
Если в проруби вода замёрзнет, то низ льда в ней будет ниже, чем у окружающего льда?
Добавить комментарий:
ЧТО ВЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ, ЕСЛИ ХОТИТЕ ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ К СТАТЬЕ
Комментарии на портале SakhaNews удаляются, если они содержат:
- Призывы к войне, свержению существующего строя, терроризму (в т.ч. хакерским атакам), экстремизму.
- Публичные призывы к сепаратизму, к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации.
- Пропаганду фашизма, геноцида, нацизма. Посягательства на историческую память в отношении событий, имевших место в период Второй мировой войны, отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а также распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годыВторой мировой войны.
- Разжигание межнациональной, межрелигиозной, социальной розни, грубые высказывания в адрес представителей любых национальностей, рас и вероисповеданий.
- Пропаганду курения, наркомании.
- Угрозы физической расправы, убийства, сексуального насилия.
- Описание средств и способов суицида, любое подстрекательство к его совершению.
- Переход на личности, оскорбления в адрес официальных и публичных лиц (в т.ч. умерших), грубые выражения, оскорбления и принижения других участников комментирования, их родных или близких.
- Заведомо ложную, непроверенную, клеветническую информацию.
- Нарушают права несовершеннолетних лиц.
- Оскорбления журналистов и других сотрудников SN, авторов, модераторов, администрации сайта, руководства издания, читателей «SN», грубые высказывания о самом портале.
- Присвоение чужих имен и фамилий, комментирование от чужого имени.
- Распространение персональных данных, нарушение тайны переписки и связи.
- Брань (в т.ч. измененное написание мата).
- Дублирование комментариев (флуд).
- Бессмысленные комментарии (флейм).
- Комментарии, не относящиеся к темам статей (офф-топ).
- Реклама других сайтов (в т. ч. ссылки на другие сайты). Реклама товаров и услуг.
- Сообщения, оставленные не на русском языке.
- Сообщения, содержащие более 3000 символов и пробелов.
- Прочие нарушения законодательства РФ.
Комментарии, нарушающие правила поведения на портае, удаляются без предупреждения. При вторичном размещении уже удалённого сообщения, модератор вправе заблокировать («забанить») пользователя.
Почему вы не можете оставить свой комментарий?
- Администрация портала оставляет за собой право по собственному усмотрению или решению автора закрыть материал для комментирования.
- Возможно, вы попали в черный список.
Источник
Судоремонт по-якутски: лед и пламя
National Geographic №198, март 2020
Пятьдесят градусов ниже нуля – серьезный мороз даже по местным меркам.
Столица Якутии тонет в ледяном тумане, автомобили кажутся призраками. Солнце выглядывает на несколько часов, чтобы почти сразу снова скрыться за горизонтом. Школы закрыты, все работы вне помещений остановлены. Кроме одной. В полумраке ледяного тоннеля стучит кайло, неподалеку взвизгивает бензопила. Удар – и из рассеченной стенки вываливается ледяной куб со стороной сантиметров 20, за ним другой. Рабочие в толстых фуфайках с надписью «ЛОРП» (Ленское объединенное речное пароходство) уходят все глубже во льды, протискиваются под ржавые днища судов. В полутьме человеческие руки кажутся то ли клешнями гигантского краба, то ли конечностями иччи, духа – хозяина реки из якутской мифологии.
Но вот рабочий откладывает кайло, выбрасывает накопившиеся ледяные кубы наружу. На солнце кубы оживают, переливаются зеленым, красным, фиолетовым.
Шапка и воротник рабочего в снегу, на бровях сосульки, но лоб залит потом – ему жарко в самый свирепый якутский мороз. Останавливать работу нельзя: стоит перестать двигаться, и холод превратит взмокшую одежду в ледяную корку. Нельзя пойти выпить чаю в теплой будке охранника: снег снаружи фуфайки растает, и она намокнет. Именно поэтому выморозчики работают по шесть часов, прерываясь лишь на редкие короткие перекуры. А после смены возвращаются домой отдыхать.
Навигация по реке Лене длится около пяти месяцев – с мая по середину октября. За это время надо перевезти миллионы тонн грузов, чтобы обеспечить отдаленные уголки республики необходимыми вещами и продуктами на год вперед. Зимой, правда, остаются еще авиация или грузовики, которые могут перемещаться по дорогам-зимникам, но такие перевозки обходятся гораздо дороже. По площади Якутия вдвое превосходит Западную Европу, флот в сезон здесь задействован непрерывно, для ремонта остается только зима: можно подлатать поломанные винты, поставить заплаты на корпус, заменить валы, а где-то, если понадобится, установить новые двигатели.
Проще всего это делать в доках, затаскивая туда судно с помощью слипов-тележек, но на все 328 судов ЛОРПа инфраструктуры не хватит. Вот тут-то и приходят на помощь якутские морозы. Суровые погодные условия позволяют чинить днища и винты прямо во льду, прорубая к ним тоннели, которые здесь называют «майнами». Осенью, перед заморозками, суда приводят в затоны, куда легко будет добраться рабочим. Самая крупная «судоремонтная мастерская» расположена возле Жатая – поселка неподалеку от Якутска.
Как и большинство северных поселков, Жатай – череда панельных домов, приподнятых над вечной мерзлотой на сваях. Темное пространство под зданиями здесь традиционно закрыто колючей проволокой. В ограде, впрочем, зияют дыры: под домами ютятся бездомные собаки, питающиеся на окрестных помойках.
В половину восьмого бригадир выморозчиков Михаил Клус выходит из подъезда одного из типичных жатайских домов, чтобы отвезти сына на санках в детский сад: морозы чуть ослабели. У дверей садика уже стоит череда колясок на полозьях. Детей в поселке много – в Жатае есть нефтебаза и порт, значит, есть работа, можно прокормить семью.
С утра Михаил ничего не ел – лишь выпил немного настойки на мухоморах, которая, по его мнению, помогает от всех болезней и заодно дает силы для работы.
– Охранник посоветовал, – объясняет бригадир. – Он грибы сперва в бадье на 40 дней в землю закапывает, потом доливает водки – нужно пить с утра, натощак. Первые три дня меня от этой настойки капитально мухоморило. Будто иголки по всему телу. Потом привык.
Официальное название для этой зимовки судов – отстой. Это слово в Жатае начисто лишено новомодного обидного смысла. Опытный выморозчик, подчеркивая свой солидный стаж, с гордостью скажет: «Я 12 лет занимаюсь отстоем!». Всего отстоев возле поселка четыре – верхний, средний, нижний и дальний. Другие, поменьше, разбросаны по Якутии на сотни километров. Работы начинаются в конце ноября – начале декабря. За сезон выморозчики вынимают из реки 6–7 тысяч кубометров льда.
В восемь утра в порту планерка. Седовласые капитаны со старинными отчествами – Евстратьевич, Валерьянович – проводят инструктаж. Михаил на планерку не ходит – в штате он не состоит, вымораживает суда по контракту и сам знает, что ему делать. Подгонять его тоже не надо – за долгую зиму у бригады два или три полноценных выходных, не больше. Взял у кузнеца наточенное кайло, заострил зубья бензопилы, починил у скорняка валенки (двуслойные, широкие, на пару размеров больше ступни) – вот и вся подготовка.
Последний глоток горячего чая – и рыцари льда облачаются в доспехи: свитер, подштанники, теплые штаны, фирменная лорповская фуфайка с капюшоном. Вдоль берега выстроились суда – от буксира «Сафрон Данилов», которого выморозчики по-свойски зовут Сафрошкой, до величественного «Святителя Иннокентия» с большой красной звездой на носу. Выморозить мелкие суденышки просто (за работу над каждым платят Михаилу 40–50 тысяч рублей), а вот чтобы добраться до винтов «Святителя», надо углубиться в реку метра на три.
Дело осложняется еще и тем, что толщина льда на Лене в районе Якутска даже в самые лютые холода редко достигает полутора мет-ров (в затоне и полутора не будет). А в начале работ, в ноябре, до воды и вовсе 20–30 сантиметров. Поэтому каждое утро выморозчики замеряют, сколько льда можно выбрать. Большинство рабочих сверлят лед ручным буром. Опытные специалисты – они чувствуют по движению инструмента, когда вода оказывается рядом, – останавливаются. Но на всякий случай рядом стоит помощник, готовый заткнуть фонтанчик деревянным конусом (такие называют «чопиками»).
И только местный рационализатор, неутомимый Сергей Евстратьевич (ему около 70), пользуется прибором собственного изобретения – дрелью, куда вставлено тупое сверло: ближе к воде структура льда меняется, шуруповерту уже не хватает мощности, он буксует, останавливается сам.
– Да чего ты меня расспрашиваешь-показываешь? – сердится Евстратьевич на приезжего журналиста. – Молодых лучше снимай, а не нас, стариков!
Снимаем: пока дюжий Миша орудует кайлом, его напарник – тощий маленький Саша – вгрызается в стенку майны бензопилой и едва не тонет в потоках ледяной крошки. За выморозку, с ноября по начало марта, работники теряют до 16 килограммов (летом – отъедаются). Рассказывают, что Саша после особо трудного сезона весил 45 кило.
– Раньше в бригаде было пять человек, – вспоминает Михаил. – Шесть лет назад мы все вместе пришли сюда с пилорамы, когда там перестали платить. А сейчас работаем вдвоем: поняли, что так надежней. Теперь к нам даже проверять не ездят – и так знают, что отработаем на совесть. Тяжело? Не беда. Я привычный: на пилораме мы в две смены пахали, по 17 часов. А теперь у нас больше времени для семьи.
Оставив сантиметров 10 до воды, выморозчики уходят работать на другое судно. Всего их у маленькой бригады четыре: вроде бы немного, но Михаил всегда берет самые сложные: платят-то не за количество судов, а за вынутые кубометры.
За несколько дней вокруг майны нарастет лед – его толщина постоянно увеличивается сантиметра на четыре в день, – и можно будет вернуться. Так рабочие постепенно спускаются все глубже в ледяной тоннель, окруженный незамерзшей водой.
Над отстоем шумно проносится самолет – Жатай находится на траектории посадки аэропорта Якутска. Выморозчики провожают его взглядами. Перекур. На морозе дым поднимается неестественно пышными клубами.
– Что нынче за молодежь! – ворчит Михаил. – Вечно сидят в компах. Мы в их возрасте другие были. Пойдем, разобьем что-нибудь.
Под фуфайкой на груди бригадира – скелет в капюшоне и надпись из Экклезиаста: «Всем участь одна – смерть». Рядом с наколкой – пара шрамов. О них, как и о своей далекой юности, он предпочитает не говорить. Дело прошлое. Теперь все его время занимают работа и семья – сын, жена и пес Донбасс, ровесник событий 2014 года.
Сквозь ледяную стену майны эффектно просвечивает солнце. Видны замерзшие рыбы, поднимаются в синей толще воздушные пузыри – то одинокие, то сливающиеся в трубки самой изысканной формы.
– Гниет что-то на дне, вот и газ идет, – объясняет не склонный к романтизму Евстратьич, который (разумеется, прихватив фирменную дрель) приехал навестить выморозчиков. – В этот затон всю канализацию Жатая сливают. Потому и лед тонкий, ненадежный.
Саша, отбросив бычок, внимательно рассматривает лежащие рядом куски льдины, расколотой кайлом. В одном – голова рыбки, в другом – хвост. Снимает перчатки и голыми руками соединяет их вместе, словно хочет срастить обратно.
Вдруг Саша замечает, что по ледяной крошке расплывается темное пятно, еще секунда – и под валенком хлюпает вода.
– Вода! – кричит он.
Трубка – так называются длинные полости во льду. Иногда они заполнены воздухом, но уходят глубоко вниз, тянутся до самой воды. Такие трубки начинают сочиться не тогда, когда их заденешь кайлом или бензопилой, а позже. Если вовремя не заметить, вода размоет отверстие, оно станет расширяться все быстрее – труд нескольких месяцев пропадет впустую.
Пока дюжий Миша орудует кайлом, его напарник – тощий маленький Саша – вгрызается в стенку майны бензопилой и едва не тонет в потоках ледяной крошки. За выморозку, с ноября по начало марта, работники теряют до 16 килограммов (летом – отъедаются).
Перед тем, как снять очередной слой льда, выморозчики прокалывают пузыри и трубки, чтобы сразу заткнуть их и не допустить сюрпризов. Но иногда – особенно в самых темных местах возле корпуса – трубки остаются незамеченными. И тогда выморозчикам приходится срочно спасать майну.
– Сильно не затыкай, а то расковыряешь, – командует Михаил, пока они с Сашей осторожно орудуют отвертками, пытаясь нащупать промоину и заделать ее ватой.
Валенки шлепают по луже. Два пары рук работают слаженно, движения отточены. В 2015 году на буксире «Селенга» в затоне у села Мача испытание было посерьезнее. Река обмелела, судно легло на дно и проломило оседающий лед. Миша и Саша по колено в воде (температура воздуха – минус 14) борются с затоплением. Вата быстро кончилась, в щель запихивали разрубленные бензопилой фуфайки, варежки и носки. Полуодетые люди почти четыре часа вычерпывали воду, пока к ним не подоспела долгожданная подмога.
Когда спасенную майну закончили и сдали, Михаил вырезал кусок льда с рукавицей внутри и отнес домой – показать жене. Так что нынешняя проблема для него – пара пустяков. Ручеек постепенно иссякает.
Ближе к весне в Якутии теплеет. Столбик термометра редко опускается ниже 30-градусной отметки. Горожане вздыхают с облегчением, а для выморозчиков наступают тяжелые времена. Чем теплее, тем медленнее промерзает лед, труднее останавливать течи. Бригады привозят на коротеньких санках вентиляторы, монтируют их на ночь у майн: гонят холодный воздух, чтобы ускорить заморозку. Важно смести вокруг ледяную крошку, улучшая доступ холодного воздуха. Раньше этим занимались специальные работницы, их звали Снегурочками. Теперь на весь порт Снегурочка одна – обметает шваброй трапы, ведущие к реке.
В начале марта Михаил и Саша делают последние удары кайлом и сдают готовые майны. Теперь механики судна и работники порта могут осмотреть валы и винты. Порой недосчитываются пары лопастей – потеряли, продираясь сквозь льды в конце навигации. Винт нужно отнести в ремонтно-механический цех – починить перед сезоном работы. Выдернуть винт сравнительно просто, а вот чтобы забрать на ремонт, к примеру, пятимет-ровый вал, приходится размораживать его по всей длине.
Отдельная бригада приматывает проволокой внизу к валу чаши из разрезанных вдоль железных бочек, заполняет их дровами. Немного керосина, вспышка – и блеклый тоннель оживает. По зеленым, черным и голубым ледяным стенам пляшут огненные всполохи. Работать приходится в тяжелых условиях: спереди – невыносимая жара, сзади – холод, ноги – в луже, голова – в едком дыму. И так много часов, а то и два дня подряд – если вал не удалось разморозить с первой попытки.
Но вот время выморозки заканчивается. Скоро рабочие срежут вмороженные в реку столбы, с помощью которых отстой снабжается электричеством. Лед растает, обновленные суда пойдут по реке, и это значит, что далекие якутские поселки получат свои вещи и продукты. А выморозчики устроятся на летние работы, чтобы к зиме снова спуститься в ледяные тоннели.
Источник